О некоторых из них эти строки.

    Первым начальником учебно-действующего командного пункта (УДКП) был подполковник Фролов Виталий Васильевич.

 

    Первое его появление в училище вызвало неоднозначную реакцию у присутствующих при этом действе.

    Это было в начале 1969 года.

    В аудиторию, выделенную для работы вновь образуемых подразделений Отделения подготовки штурманов боевого управления, вошёл высокий моложавый подполковник и представился: «Подполковник Фролов, член союза писателей СССР, прибыл для дальнейшего прохождения службы».

    Поскольку живого члена союза писателей никто из присутствующих до сих пор никогда не видел, все с искренним интересом смотрели на вошедшего и про себя соображали, на какую же должность прибыл писатель. Никаких журналистских должностей вроде бы у нас не было, замполитов на уровне кафедры тоже не предполагалось. А, что ещё мог бы делать член союза писателей в военном учебном заведении?

    Оказалось, Фрол, как потом называли Виталия Васильевича сослуживцы, прибыл на должность начальника учебно-действующего командного пункта.

    Бывший лётчик, выпускник Батайского военного авиационного училища лётчиков, он, как и положено, летал на истребителях, в своё время был списан с лётной работы и долгое время служил на командных пунктах ПВО.

    Будучи назначенным на должность начальника «непонятно какого», как он сказал по прибытии, УДКП и чувствуя себя в первую очередь писателем, он не собирался заниматься «этим делом». Однако общий настрой сказался и на его отношении к «непонятному» УДКП и со временем он стал таким же «одержимым», как и все.

    Это его военная составляющая жизни.

    Другая составляющая сложилась так.

    Как оказалось, (и это произошло в зрелые годы) в глубине его натуры долго таились таланты. Он хорошо рисовал. И однажды он написал повесть, которая была опубликована и принесла ему известность в читательских и писательских кругах. Он также писал замечательные стихи. В своё время в различных издательствах было издано несколько стихотворных сборников, которые мы потом все с упоением читали.

    И, к тому же, он замечательно читал свои стихи. Авторское чтение, в большинстве своём, не впечатляет. Как правило, автор читает своё творение с характерными интонациями, закатыванием глаз, вздохами и понятными только ему одному паузами и акцентами.

    Фрол же сочетал в одном лице и автора, и великолепного артиста-чтеца. Когда он читал свои стихи, даже самый далёкий от поэзии слушатель был загипнотизирован читающим. Видимо, играло определённую роль то, что авиационно-лирическая тематика, с неожиданными выводами и обобщениями была близка и хорошо понятна слушателям.

    Как рассказывал сам В.В., в юные годы за ним не замечалось тяги к поэзии. Больше того, когда о его поэтическом даре узнала учительница литературы, обучавшая его прекрасному еще в стенах Ростовской спецшколы ВВС, где он имел счастье учиться в послевоенные годы, она, по словам поэта, чуть не потеряла дар речи, так как больше общевойскового трояка по литературе и русскому языку у него в спецшколе никогда не было.

    В первый же вечер, когда все собрались на товарищеский ужин с представлением «вновь прибывшего», В.В. читал свои стихи.

    Одно, коротенькое для характеристики общего отношения и обстановки, приведу.

            

            Кто неба глотнул однажды,

            Покоя уже не найдёт.

            Я знаю, как лётчики жаждут

            Короткой команды «Взлёт».

            И много летал или мало -

            Знакомо это и мне.

            Лётчик, лишённый штурвала,

            

    Службу на своём УДКП Фрол организовал в полном соответствии с обстановкой, царящей в Отделе: строгое соответствие всем регламентирующим документам, максимальная инициатива и творчество.

    Тем более, что в составе УДКП (на первых этапах его функционирования) служили такие асы своего дела, как подполковник Николай Фёдорович Задорожный, майор Олег Пантелеев, майор Владимир Анфалов и другие энтузиасты своего дела.

    Однако, стихи оставались главным делом Виталия Васильевича.

    Начальство, зная об этом, не препятствовало, более того, иногда выступало с «социальным» заказом. Так например, к юбилею войск связи ВВС был объявлен конкурс на создание профессиональной связистской песни. Фрол откликнулся на просьбу руководства и написал стихи, положенные потом на музыку. Так появился «Марш связистов» занявший на вышеупомянутом конкурсе почётное второе место (а конкурс был проведён в масштабе войск связи всех ВВС). Особой гордости он не испытывал, зато очень довольны были все остальные, начиная от связного начальства и до солдат подразделения связи, в строю перед высокой комиссией, под звуки военного оркестра исполнивших это произведение.

    Курсанты ранних выпусков помнят и лирическую песню на стихи Фролова, написанную им ещё в Ейске.

    Он часто читал свои стихи, он любил это делать и умел. На многих концертах курсантской самодеятельности того времени читали его стихи .

    Вместе с отделом Фрол перебрался в Багерово, долго жил после увольнения в запас в Керчи. Писал повесть, основанную на фактах из жизни Отдела. Повесть так и осталась в черновиках.

    Сейчас нет его с нами, но его стихи…!!!

    Его книги и сегодня читаются его бывшими сослуживцами, не просто стоят на их книжных полках. Очень хотелось бы, чтобы выпускники Отдела знали о своём старшем товарище и сами могли бы обратиться к его творчеству.

    Правда, основные, известные мне книги изданы в период до 1986 года. Издавались ли они позже – не знаю.

    Также не менее интересной личностью в составе преподавателей Отдела был подполковник Самаржаян Шамавон Саакович, который прибыл в отдел одним из первых из Балашовского училища лётчиков. Как шутили некоторые из сослуживцев, которые вроде бы читали его служебную характеристику, он «заслуживал назначения на должность старшего преподавателя, но не в Балашовском училище».

    Преподавал он предметы связанные с теорией самолётовождения (штурманская подготовка и др.).

    К тому времени он прибыл в Ейск с почти уже готовой кандидатской диссертацией связанной с проблемами самолётовождения. Написана она была на базе теории и практики боевого применения вертолётной авиации. После первого же обсуждения на кафедре, работа была подвержена достаточной критике, особенно со стороны корифея-начальника кафедры полковника Слуцкера Л.Б.

    Самаржаян принял критику и решил (о чём было заявлено на заседании кафедры) в кратчайшие сроки довести диссертацию до нужных кондиций.

    В то время в подразделениях, обслуживающих Отдел служили солдаты, имеющие высшее образование. И, вот, как говорят, в один прекрасный день мы видим одного из них за рабочим столом Самаржаяна, что-то усердно пишущим. Поинтересовались, чем солдатик занимается. Оказалось, он выполняет приказание Самаржаяна и помогает ему вносить некоторые поправки и уточнения в текст диссертации. Помощь сводилась к тому, что в тексте вместо слова «вертолёт» вписывалось «летательный аппарат».

    На этом этапе работа над диссертацией так и закончилась.

    Но основной его страстью была рационализация. Идеи по поводу рационализации учебного процесса не покидали его ни на минуту. Услышав о той или иной проблеме, он загорался мгновенно, предлагал массу вариантов её решения, к сожалению часто неосуществимых.

    В частности, он предлагал усовершенствовать тренажёр «Букварь» и т.д.

    Вершиной творчества (уже в Багерово) стал фронтально-тестовый опросчик под кодовым названием ФТОР. Идея сводилась к написанию тестов по нескольким дисциплинам, ввод этих тестов в некое подобие ЭВМ и оценку ответов курсантов. Идея для того времени сравнительно новая, но требовавшая громадных затрат на её реализацию. Тем не менее, убедив руководство в повышении эффективности учебного процесса, Ш.С. добился выделения определённых средств и помощников. Дело закипело и через несколько месяцев опытный образец (занимающий аудиторию средней величины) был готов, опробован и отправлен на соответствующую выставку в Ворошиловград, где благополучно и пропал. Насчёт «повышения эффективности» данных нет.

    А вот предшественниками ФТОР были обычные проверки в виде тестов, которые представляли из себя набор 10-15 контрольных вопросов по изучаемой теме с вариантами ответов. На первоначальной стадии их применения курсанты порой не могли правильно сориентироваться в ответах, поскольку тесты раздавались перед окончанием занятия за 5 минут и главное при этом, надо было обладать реакцией и знаниями. По итоговым результатам таких многократных тестирований он определял уровень подготовки и наиболее успешным курсантам «жаловал» зачет по дисциплине «автоматом». Правда, этому предшествовала неожиданная контрольная проверка. Из воспоминаний первых таких счастливчиков ее сущность заключалась в самой неожиданной форме. Вот так было и в тот раз, когда он без всякого предупреждения вызвал двух курсантов из аудитории во время занятий совсем иной дисциплины и во время движения по коридору опешившим курсантам был задан вопрос в «лоб» по штурманской подготовке. Тот, кто сумел себя настроить на точный ответ и справился с охватившим его шоком, был к своему удивлению поощрен зачетом. Впоследствии многие уже знали о таких приемах, но понимали, что в конечном итоге все зависело как от лотереи, так и знаний.

    Шутят, что причиной его увольнения из Вооружённых Сил послужила именно страсть к рационализации. Ведь, по настоящее время бытует мнение в армейских кругах, что инициатива всегда наказуема. Не знаю, что собирался «усовершенствовать» Ш.С. перед увольнением.

    А преподаватель он был хороший. Все хорошо помнят его легкий прищур глаз и мягкий тембр голоса во время изложения материала. Складывалось впечатление, что он в этот момент отдавался полностью миру точных наук. Курсанты уважали его за отличное умение донести до сознания тонкости профессионального мастерства, душевность в общении. Как и все участники процесса «первого призыва» он был новатором и настоящим патриотом своего дела. К сожалению, ничего не известно о его дальнейшей судьбе.