Иду на КП, очень хочется выпить, серьезно.
В феврале 1989, когда заканчивалась лепта Дальней авиации по обеспечению вывода войск из ДРА, будучи начальником КП спецгруппы ДА возвращаюсь на КП с постановки задачи на очередные сутки.
Настроение хуже нет. Все уже замучило, те кто знает, что такое по два боевых полковылета за сутки для дальней авиации поймет (Ничем не принижая роль других родов авиации, особо уважаю авианаводчиков).
Иду на КП, очень хочется выпить, серьезно.
Проходя около казарм с техсоставом вспоминаю, что у нормальных ребят всегда есть. Думаю, что своим КПэшникам задачу в любом состоянии поставлю. Решаю зайти.
Вижу дым коромыслом, вокруг наши и десантники в «нормальном» состоянии, и вспоминаю, что пришел борт с Кабула с десантурой (сами сидели в Марах).
Нас КПэшников уважали и в летных и в технических кругах, поэтому место за столом мне быстро нашли. Сидим выпиваем, поднимаем тосты за победу, окончание войны. Объем принятого «на грудь» уже заставляет «взлететь». Пошли рассказы прославляющие авиацию, как чуть ли не внесшую решающую роль в решение вопроса окончание войны.
Среди десантников был здоровенный такой прапорщик, как оказалось потом командир разведроты дшп.
После того как он услышал, что мы представляем дальнюю авиацию, он очень помрачнел и произнес: «У меня на вас зуб. Узнал бы кто меня бомбил, прибил бы».
Естественно у наших ребят замешательство. С одной стороны все уверены в правоте своих действий. С другой стороны все не понимают чем вызвано такое отношение представителей ВДВ к дальней авиации, которые обычно не взаимодействуют.
Не раскрывая свою должность начинаю потихоньку выяснять чем же вызвано такое отношение доблестного десантника к дальней авиации.
Оказывается, грубо говоря, все претензии к калибру авиационных средств поражения применяемых дальней авиацией и организации взаимодействия. А на тот момент, в каждый вылет уходили 18 Ту-22м3 несшие ФАБ-3000 и 9 Ту-16 с нагрузкой по одной ФАБ-9000, прикрываемые Ту-22П и истребителями. Сами понимаете, что сулит такая нагрузка всем кто находится на земле.
Как выяснилось наш дорогой друг выполнял задачи в составе своей группы по разведке передвижений «духов» и передаче координатов их нахождения на КП 40 А. После выполнения своей задачи их обычно выводили из района.
На этот раз, я думаю про десантников или забыли, или не учли средства поражения. Короче, по словам доблестного прапорщика, команду на выход из района бомбометания они получили за 30 минут до применения. За это время они успели убежать на 3 километра.
В результате, в условии горной местности, после работы нашей авиации, как он сказал: «Я б..л (его тошнило) две недели». И у него нормально не работал ни один орган.
С трудом его удалось убедить, что в этом виноваты пехотные штабники, с чем в принципе он с радостью согласился. Ну а мы подняли в его глазах свой авторитет, крайний тост был в виде пожеланий больше не попадать под наши бомбы.
Вот такой случай был в феврале 1989 года.